Моментальный магазин закладок 24/7. Оператор Telegram:
Скрипка Страдивари. Нуждался в душевном комфорте, в постоянных калорийных вливаниях, что роднило его с недоношенным ребенком, которого постоянно прикармливают, заворачивают в вату, оберегая от прохладных дуновений. Его вишневые глазки забегали и чутко заиграли в неровно подстриженной, с оттопыренными ушами, голове. Но терялся при острых кризисах, проявлял малодушие, отказывался от единоборства. Превращало политику в великолепное шапито, вертепный театр, зрелище марионеток. Однако, слишком изящными выглядели их стройные тела, по театральному были завязаны шелковые повязки, весело и лукаво блестели глаза. Но если он будет опознан, если будет сорвана маска, его растерзает толпа. Не надо были видеть треснувшие дома, ржавые трубы, зловонные лестницы. Был неотличим от других, принят в их строй, вовлечен в ритуальное шествие. Но оставалось легкое головокружение, какое случается, если долго смотреть на звездное небо.
Он торопился, почти бежал по проспекту. Однако, слишком изящными выглядели их стройные тела, по театральному были завязаны шелковые повязки, весело и лукаво блестели глаза. Он был в легком джемпере, в рубашке «апаш», удобных джинсах, гостеприимно указывая Стрижайло на глубокое кресло, лицом к камину. Книжная полка с небольшим количеством отобранных для длительного путешествия томов, — «Библия», «Война и мир», «Цветы зла», «Сказки народов Севера» — вот некоторые названия, прочитанные Стрижайло на корешках. Скрипка Страдивари. Арнольд Маковский вышел из-за портьеры, домашний, приветливый, протягивая Стрижайло теплую большую ладонь. Только теперь, после отзвучавших тостов и ритуального приятия пищи, он подошел к той, кого назвал «Мисс КПРФ». Тарелки забирались служителями в малиновых фраках и белых перчатках. Посреди этого великолепия, напоминая небольшие, искусно высеченные скульптуры, были расставлены осетр на блюде с заостренным клювом и зубчатым позвоночником, вдоль которого струей майонеза было начертано: «1-ое мая». Вдоль тротуаров, взявшись за руки, с повязками на рукавах, шли дружинники, словно тянули бредень с огромной сонной рыбиной.
К нему и устремился Стрижайло. Но робость подкосила его. Вот мы и должны сеять слово партии в суглинок, в чернозем, а то и в навоз. Стрижайло и его любил, нежно и сантиментально, как конструктор японских роботов любит свое миниатюрное оригинальное изделие.
Наступил момент, который ожидала многочисленная толпа журналистов. Политические события, случавшиеся тысячами каждый день внутри страны и за рубежом, меняли контуры политических образований, состоявших из центров власти, точек влияния, границ экспансии, в которую были вовлечены партии, крупные корпорации, институты государственной власти. Казалось, они не просто насыщались, а сосредотачивались на еде, придавая поеданию священный, религиозный характер. Для достижения властной мечты он использовал культовую силу денег, людские пороки, нарезное оружие и таинственную силу тотемных животных, душа которых переселялась в людскую плоть, совершая ее претворение в задуманную Семиженовым сторону. Мощно, неотвратимо втекала на вершину моста, откуда вдруг открылся розовый восхитительный Кремль, блеск реки, огромный, как гора с золотой вершиной, Храм Христа, просторная сияющая голубизна, под которой переливалась Москва, нежно зеленели деревья, плыли белые корабли, текла, шевелилась, колыхала бессчетными красными флагами толпа.
Несет гранитному Марксу, который ждет послание своего единомышленника и ученика. Он испытывал восторг и мистический страх. Забирались на клепаную сталь броневика.
Выбегать по брусчатке на простор Красной площади, мчаться, задыхаясь, мимо мавзолея, к Спасским воротам. В белках появилась малярийная желтизна, словно в крови размножался ядовитый плазмодий. Вы учитываете архетипы русского народа, поэтому вам удается опоэтизировать бандюка, делая из него Кудеяра-разбойника. Однако, немногие смели панибратски обращаться к вождю, что создавало иерархию, безо всяких усилий возвышало вождя над собеседником. Они бежали под рев мегафонов, под бурные звуки громогласных маршей.
Тут же усмехнулся своему тонкому артистизму. Праздновали «красное» Успение и Вознесение, «красную» Пасху и Рождество, веруя, что состоится Коммунистическое Второе Пришествие, что после всех избиений и богоборств возродится, исполненная красоты и цветения, «красная» церковь, воспрянет Советский Союз, молитва их будет услышана.
Все, что находится на них и внутри них, оплачено мною, и это все придется им отрабатывать!.. Проходит месяц, снова встречаются: «Представляешь, беда, мой-то умер!
Он берет у меня деньги на предвыборную агитацию, на проституток и на лечение язвы желудка, которую заработал на фуршетах во всех политических партиях, где столовался до момента их исчезновения. Провинция, с тухлыми свалками, огромными кладбищами, с бетонными символами былого величия, от которого осталась ржавая арматура, торчащая из отбитой головы сталевара, — эта провинция прислала в ослепительную, беззаботную Москву своего ходока. Жилище Маковского находилось среди дивных реликтовых сосняков, восхитительных лугов, нежно-зеленых холмов, в которых незамутненно и полноводно, с серебряными кругами от играющих рыб, текла Москва-река. Глаза натолкнулись на фиолетовую ячейку с томной декадентской надписью: «Блоковская дама». Дышлов возвышался, по-матросски расставив ноги, массивный, упертый, слегка откинув лысую, носатую голову, держа перед грудью бокал с вином. Крупный бизнес в России демонизирован. Почти уверовал в их единство, нерасторжимую общность, служение великой цели. Славили отцов и святителей «красной церкви», превозносили ее святомучеников. Он смотрел на нее сверху, — на распавшиеся, ошпаренные окорока бедер, на съехавшие с боков груди, похожие на огромные вареные свеклы, на короткую влажную шею с серебряной цепочкой. Машины, на которых мчались оппозиционные лидеры в Думу, Кремль и Правительство, были изготовлены на лучших заводах Европы, Америки и Японии, их окружали фиолетовые трепещущие нимбы, за ними мощно, как черные лакированные шкафы, колыхались «джипы» охраны, им отдавали честь постовые.
Она была завернута в какую-то клеенчатую материю, наподобие фартука, в какую заворачивают себя рыночные торговки, продающие на ветру свиное мясо. В другом киоске, как в стеклянной норке, сидела продавщица, показывая из сумерек острую влажную мордочку. Думаю, среди нынешних политиков — вы лучший оратор. Страсть к молодым танцовщицам, с которыми тот отправлялся на морские курорты Средиземного моря, где его розовые глаза любовались играми молодых, обнаженных наследниц Сафо. Взлетали наколотые на вилки, оранжевые и розовые соцветья, сложенные из лепестков семги. Этот банный грибок, поселившийся под ногтями Дышлова? Колонна колыхнулась, пошла. Ее тело расплылось и осело, заняло все пространство топчана. Он был чуток к похвале, искал постоянных подтверждений своей значительности, старался быть народным любимцем, будто в детстве, которое провел в послевоенной голодной деревне, его недокормили, и всю остальную жизнь он добирал недополученные в детстве калории, — любил красоваться перед телекамерами, участвовал во всех общественно-важных событиях от православных конгрессов до легкомысленных кинофестивалей, норовя хоть мимолетно мелькнуть на экране. Такой же восторг и ужас переживают вулканологи, размещая лабораторию на краю огнедышащего кратера, брызгающего расплавленной магмой. Толпа стала вместилищем могучих энергий. Тот очень озабочен обстановкой, со многим соглашался, но эта либеральная публика держит его в руках, и у него нет пространства для маневра… — этим заявлением Дышлов ставил себя вровень с хозяином Кремля, который нуждался в нем, искал его советов.
Мог отравить их завистью, напугать разоблачениями, подкупить несбыточными обещаниями. В запечатанном красном конверте содержится ленинский план новой, четвертой по счету, революции в России. Одолев перевал, напоминало могучее воинство с наклоненными пиками, боевыми стягами. Богатые торговцы и буржуа с интересом, дружелюбно, без страха и раздражения, разглядывали коммунистическую толпу, гневные транспаранты, портреты Сталина, гербы СССР.
Слыл преемником Дышлова, отличаясь от последнего молодостью, осмысленной оригинальностью речи, знанием экономики. Поскрипывая сапожками, прижимая к френчу усохшую руку, станет выковыривать из-под ногтей кровь неудачников. Делает «олигархов» громоотводом общественного недовольства, которое часто есть результат дурной или преступной политики. Company Registration No.
Он мог убить Дышлова, как убивали, деля ленинское наследие, отцы-основатели партии. Стрижайло успел разглядеть жизнелюбивое лицо с выражением властной утоленности, — многолюдное народное шествие, которое он провел по Москве, протестный митинг, во время которого его снимали телекамеры центральных каналов, лихой, на великолепных машинах, пролет по городу, в котором его знали, обожали, видели в нем народного трибуна и крупного политика.
К нему вернулись обычные цинизм и ирония. Стрижайло ждал, что разверзнутся небеса, полыхнет беззвучная вспышка, и в бесцветном пятне атомного взрыва будет явлена невыносимая для разума истина. Не надо было встречаться с одичалыми, звероподобными обитателями в грязных хламидах, с экземными детьми, безумными старухами, колченогими ветеранами, которые из последних сил размахивали у входа на закрытую фабрику выцветшим красным знаменем. Создавал эстетику, свободную от гравитации. Перед глазами смыкалось стеклянная лунка воздуха, куда улетала скользкая разноцветная змейка. Стрижайло вкушал комплименты, принимая их на блюде, где они лежали, словно стекающий сотовый мед. Но и здесь, имейте в виду, я не намерен долго засиживаться.
| WAX картриджи наркотик Гриндельвальд | Купить закладку АМФЕТАМИН (ФЕН) Сольдеу и Эль-Тартер | Бошки, Шишки бесплатные пробы Канарские острова |
|---|---|---|
| 18-12-2016 | 159716 | 11498 |
| 1-2-2001 | 75549 | 172589 |
| 21-5-2009 | 19082 | 19225 |
| 15-11-2012 | 48998 | 96347 |
| 8-6-2015 | 962812 | 66615 |
| 26-9-2020 | 953535 | 610680 |
Распутный художник черпал из баночек красное, фиолетовое, желтое, разрисовывал Москву цветами пороков и извращений. Не надо было встречаться с одичалыми, звероподобными обитателями в грязных хламидах, с экземными детьми, безумными старухами, колченогими ветеранами, которые из последних сил размахивали у входа на закрытую фабрику выцветшим красным знаменем. Колонна остановилась, поджидая растянувшийся хвост. Двигался толчками и судорогами ее перистальтики.
В бледном, с огненными глазами, человеке бушевало неутолимое честолюбие. Стрижайло тайно усмехнулся, глядя на лоб Дышлова, где взбухла крупная складка, будто в ней поместились проглоченные идеи, которые Дышлову предстояло длительное время усваивать. Из прогалин улиц, где трепетала жизнь, мелькали автомобили, давали о себе знать невидимый Донской монастырь и стальная Шуховская мачта, — прозрачный металлический сачок, запущенный в московское небо. Его упитанное, ухоженное тело сквозь тонкую материю изысканных одежд ощутило железо касок, тугие набалдашники резиновых дубин, скобы и бамперы военных грузовиков.
Статный, с крепким спортивным телом, с широколобой, коротко стриженой головой, он имел сильный, чуть загнутый нос, волевой подбородок и слегка негроидные губы, перешедшие к нему через многие поколения от пращуров, обитавших в Месопотамии и Галилее, совершавших переход через Чермное море, останавливающих взглядом солнце в Нубийской пустыне, пригоршнями поедавших «манну небесную». В задачу Стрижайло, ту, за которую ему платили большие деньги, входило — сгладить противоречия лидеров, выстроить их в иерархию, создать для каждого привлекательный образ, чтобы партия обрела волевой, интеллектуальный и одновременно народный облик. Стрижайло ахнул. Те, кто поедал осетра, становились вместилищем ленинизма.
Тарелки забирались служителями в малиновых фраках и белых перчатках. Все это мгновенно прочитал Стрижайло на своем электронном сайте, задаваясь вопросом, — с какого момента, от какой невидимой точки в коммунистической партии стал иссякать тип большевика-революционера, сменяясь осторожным консерватором и откровенным перерожденцем-сибаритом. И эта безыскусная, ничего не стоившая лесть подействовала на Семиженова, как прикосновение лезвия к накаленной консервной банке, из которой брызнула едкая горячая жидкость. Все, что находится на них и внутри них, оплачено мною, и это все придется им отрабатывать!.. Мастер политических интриг, знаток технологий, в преддверии думских выборов он был приглашен коммунистами создать «стратегию победы». Внезапно глаза Дышлова потеплели, смешливо сузились. Камера в Бутырке, куда его поместят, будет оснащена черно-белым телевизором и учебником по банковскому делу, которым его снабдят друзья-чеченцы. Только во рту была легкая горечь, словно лизнул мухомор. Грозная складка на лбу расправилась, — А теперь анекдот для разрядки… Одна женщина говорит другой: «Знаешь, я своему мужу собачий корм покупаю. Было видно, как на его белом лице появились розовые пятна удовольствия. У шофера Василия была круглая ершистая голова с оттопыренными ушами, колючие кошачьи усики и выпуклые, рыжие глаза, что позволяло Стрижайло именовать его «Дон Базилио». Стрижайло пешком проделал путь от памятника Марксу до Большого театра, где его поджидал темно-синий «фольксваген-пассат». У нас есть идеология, организационная структура, есть «стратегия победы», — он говорил кафедрально, стратег, теоретик, продолжатель коммунистического движения, где по праву занимал то место, которое до него занимали Сталин, Ленин, основатели партии и государства. В его сплющенной головке копошатся две-три экономические банальности, которые он пытается облечь в тексты священного писания. Холл был спроектирован так, что создавал иллюзию многомерного пространства, которое удалялось, распахивалось, винтообразно скручивалось, рассекалось параболами. Прожорливый, поселившийся в желудке червяк был утолен и насыщен. Охрана отрывала женщину от лидера, оттесняла за цепь дружинников, а та продолжала издалека кланяться Дышлову, посылала воздушные поцелуи. Знакомство с продюсерами крупнейших телевизионных каналов, с модными журналистами ведущих газет позволяло ему создавать внезапные сокрушительные «налеты» на неугодных деятелей, запускать тревожащие слухи, возбуждать интерес публики к новой политической «звезде».
И от этой угрозы испытал мучительное наслаждение, тайные нелюбовь и страх к окружающим людям. Стрижайло чувствовал эту мистическую энергию, преобразившую толпу. В запечатанном красном конверте содержится ленинский план новой, четвертой по счету, революции в России. Они вместе несли ее под алыми флагами.
Они были его пищей, его питательным кормом. Они напоминали гладиаторов, оснащенных оружием ближнего боя. В их очертаниях чудились мифологические птицы, священные животные, царственные витязи, уродливые чародеи. На стенах висело несколько фотографий, несомненные шедевры мастеров двадцатого века.
Дышлов, исполненный неутолимой жажды публичности, казался себе сильным, непреклонным политиком, Тельманом, выразителем железной воли масс, бескомпромиссным противником власти. Перед глазами смыкалось стеклянная лунка воздуха, куда улетала скользкая разноцветная змейка. Энергия, клокотавшая в толпе, улетучивалась. Казалось, что разум, проникая в суть вещей, выстраивая иерархии и пирамиды явлений, силится совершить открытие. Торопился, перелистывая на ходу путеводитель по московским борделям, тайным притонам, интимным саунам, эротическим клубам, салонам массажа, мазохистским застенкам. Радостно усмехнулся своей беззлобной шутке. Толпа стала вместилищем могучих энергий.
Эти столы ломились от яств, поражая воображение затейливыми цветниками и клумбами, в которые были превращены лепестки нежно-алой, бело-розовой, золотисто-прозрачной рыбы, узорные ломти копченого мяса и вареных языков, пирамиды, цилиндры, усеченные конусы и спиралевидные фигуры, вырезанные из буженины и балыка, блюда с красной и черной икрой, хрустальные вазы, наполненные румяными яблоками, янтарными грушами, свисающими гроздьями фиолетового винограда. У нас есть программа, понятная народу, есть сильная организация, готовая реализовать программу, и есть стратегия, которая позволит объединить коммунистов и патриотов, аграриев и интеллигенцию, культуру и церковь. Стрижайло изумлялся своим недавним переживаниям, безумному возбуждению, слиянию с толпой. Голову украшала мармеладная кепка. Он смотрел на нее сверху, — на распавшиеся, ошпаренные окорока бедер, на съехавшие с боков груди, похожие на огромные вареные свеклы, на короткую влажную шею с серебряной цепочкой. Заглядывая в томик Евангелия, писали «Десять заповедей Строителя Коммунизма». Барашек, побывавший на жертвенной жаровне, с мечтательным взглядом запеченных глаз, с кроткой шеей, на которой краснела ленточка с колокольчиком. Пускал по ветру огненное полотнище, которое скользило по его плечам, накрывало лицо, превращая окрестный мир в пылающее алое свечение. Думаю, среди нынешних политиков — вы лучший оратор. Неосторожно присевшая птица или не в меру разыгравшаяся белка, коснувшись проводов, превращались в трескучую вспышку, легкий опадающий пепел. У нее был непомерный, вздутый живот, покрытый рябью жировых отложений, среди которых в желтых складках чернел набрякший пупок. К особняку одна за другой подкатывали фешенебельные автомобили.